Василий Блаженный и благоверный царевич Димитрий Угличский и Московский

На фоне Московского Кремля и Покровского собора, на двух берегах Москвы-реки, в молении образу «Коронование Богоматери» предстоят Василий Блаженный и благоверный царевич Димитрий. Композиция иконы с изображением Москвы имеет аналогии в иконописной традиции1, но в данном решении она уникальна многозначностью программы. В изображении «Коронова­ния»2, прочитывается идея покрова Богородицы над Москвой. Месяц и розово-красная заря обра­щают к изобразительной аллюзии апокалипсической жены, облеченной в солнце (Откр.12:1—17), представляющей, согласно святоотеческому толкованию, прообраз Церкви.

Серебристо-белые здания с золотыми крестами над многочисленными маковками, зелеными и красными крышами и шпилями башен скорее напоминают образ Небесного града, чем воспро­изводят реальный облик Московского Кремля3. Высокая стена с двенадцатью башнями, сложен­ная из камня и завершенная прямоугольными зубцами, создает образ цитадели-твердыни. Несмо­тря на условные очертания, в панораме града хорошо узнаваемы храмы-реликварии: Покровский собор, где в соименном приделе Василия Блаженного хранились его «цельбоносные» мощи; Архан­гельский собор, где в раке почивали мощи царевича Димитрия; Спасская башня, на часах которой показано полуденное время — час совершения убийства царевича; Успенский собор — усыпаль­ница святителей Московских; колокольня Василия Великого с Филаретовой пристройкой; церковь Черниговских чудотворцев на здании Приказов, куда в конце XVII в. были положены мощи благо­верного князя Михаила Черниговского и его боярина Федора4 (разобрана в 1770 г.); трехглавая церковь Николы Гостунского (разобрана в 1816 г.), посвящение которой связано с чудотворным образом святителя Николая из села Гостуни Лихвинского уезда5. Василий Блаженный и царевич Димитрий, указующие на Кремль, вместе с небесными покровителями Москвы, упокоенными в храмах-реликвариях, олицетворяют мощь России, утверждают единство церкви и государства. Изображения Василия Блаженного и царевича Димитрия с сонмом святых известны по памят­никам Оружейной палаты XVII в., в частности, на иконе «Древо Государства Российского» Симона Ушакова6, на фреске «Богоматерь "Знамение", со святыми» Тимофея Архипова на абсиде Покров­ского собора.

Объединение в одной композиции святых покровителей царствующей династии также несет идею защиты и прославления Москвы, но художественное решение имеет особый подтекст. Ва­силий Блаженный, живший в правление Ивана III и Ивана IV, в 16 лет переселился в Москву, где юродствовал в течение 66 лет на улицах и площадях. Излюбленными его местами были Красная площадь и башня у Варварских ворот. В самой гуще народной суеты, несмотря на лишения, ни­щету телесную, он учил людей праведной христианской жизни. О жизни блаженного известно немного, но народная молва сохранила предание о его милосердии, чудотворениях и помощи людям8. В иконописных подлинниках блаженный сравнивается с Иоанном Предтечей: «брада Иоанна Предтечи, власы повились»; с апостолом Павлом: «брада корчевата, что Павлова»; с апо­столом Андреем: «сед, власы Андрея апостола»'; с преподобным Пафнутием Боровским: «брада седа, терхава, космочки аки у Пафнутия Боровского»10. Все это косвенно уподобляло юродство Христа ради проповедническому, пророческому и монашескому подвигу. В гимнографии Васи­лий Блаженный прославляется как молитвенник («дом и жилище Духа Святаго»), как представи­тель людей, избранных Богом, «запечатленных» в Книге жизни (Откр. 7:4): «Небесный человек», «новый человек, обновленный Христовою кровию». На древних иконах, где святой изображается «нагоходцем» с иссушенным аскезой телом темно-коричневого цвета («наг, смугл от солнечного горевания»), подчеркивается «крепкостоятелен» труд блаженного «противу зимныя ярости и сол­нечного опадения». В XVII—XVIII вв. становится принятой иконография блаженного с набедрен­ной повязкой, которая воспроизводит очертания лентия па распятом Христе, как на публикуемой иконе11. Благодаря этому в осмыслении подвига юродства поднимается тема кеносиса (величай­шего умаления Богочеловека, явившегося на земле в обличий раба): «Презрев плотская одеяния, процвел еси, яко крин сельный, одеявся добродетельми, яко ризою света, и наготою тела твоего последовал Христу Богу нашему, Егоже и Крест на раму понесл еси, беспрестани сраспинаяся Ему» (50 псалом, стихира, глас 6).

Царевич Димитрий Иоаннович, младший сын Ивана Грозного, почитался святым сродником и покровителем Царского дома: «И ныне, радуяся, предстоиши Святей Троице, молися о державе сродников твоих богоугодней бытии и сыновом российским спастися» (тропарь, глас 4). В 1606 г. был причислен к лику святых как мученик, погибший от рук убийц. Мощи царевича Димитрия, об­ретенные нетленными, были торжественно встречены в Москве и поставлены в Архангельском со­боре открытыми. Облик царевича совпадает с предписанным в иконописном подлиннике: «млад, в венце царском, в багрянице, руки молебны»12; отсутствует упомянутая в подлиннике «багря­ница», изображаемая на памятниках XVII в. как шуба красного цвета. Димитрий — в царской ко­роне, облачен в далматику, украшенную цветами, символизирующими райское цветение. Нож в руке царевича, повернутый острием вверх, означает орудие его мученической смерти, сравни­ваемой гимнографами с жертвоприношением Авеля («кровь твоя от земли тайно вопиет к Богу, яко Авеля праведного» (тропарь, глас 2).

Покровский собор частично загорожен кремлевской стеной, что обусловлено изображением его со стороны Кремлевской набережной. Такой вид на южную сторону Кремля открывается от расположенного на Полянке, в Замоскворечье, храма Григория Неокесарийского, откуда про­исходит эта икона. Изображение набережной, обшитой бревнами после 1770 г., позволяет да­тировать икону последней четвертью XVIII в., между 1770 и 1795 гг., когда берег был укреплен камнем.

Образ относится ко времени митрополита Платона II (Левшина) (1737—1812) — «гения рус­ского духовенства»13, посвятившего жизнь духовно-нравственному просвещению русского об­щества. В своем учении он пытался сформулировать новый идеал человека, в чем определяю­щую роль играло воспитание м. Екатерина II назначила Платона в законоучители к наследнику престола. С определением на Московскую кафедру (1775) митрополит вернул прежнее почита­ние Василия Блаженного, которое в XVIII в. было значительно утрачено. Ревнуя о торжественных празднованиях памяти московских чудотворцев, он велел объявить в Консистории, чтоб «во всех московских церквах и монастырях при священнослужениях на окончательном отпусте вспоми­нали святителей и московских чудотворцев Петра, Алексия, Иону и Филиппа, благоверного царе­вича Димитрия, Василия Блаженного, прп. Савву Звенигородского и на дни их празднования от­правляли всенощное бдение по принадлежности»15.

Образ исполнен в манере «греческих писем», имитирующих стиль Оружейной палаты. Изыс­канность прозрачных розовато-желтых лессировок создает впечатление наполненности тела свя­того светом. Несмотря на анатомически выделенные мышцы, тщательно выписанные сочленения колен, локтей, лона впечатления натурализма не возникает. Тонкая светотеневая моделировка формы, высветленная палитра, благородство пропорций, пластичность характеризуют икону как произведение эпохи классицизма.

Происходит из московской церкви Григория Неокесарийского на Полянке. Поступила в 1947 г. из ЦАМ.