Борис и Глеб

Первые канонизированные Русской церковью князья Борис (990-е — 1015) и Глеб (990-е — 1015), в крещении Роман и Давид, сыновья равноапостольного великого князя Владимира Святославича (около 960—1015), являют особый тип святости и почитаются как страстотерпцы, принявшие добровольно мученический венец и тем самым последовавшие по пути Христа.

Согласно преданию, запечатленному в «Повести временных лет» (начало XII в.), в «Чте­нии о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» Нестора Летописца (на­чало XI в.), в «Сказании о Борисе и Глебе» (середина XI в. [?]) и других текстах, князья были убиты расчищавшим себе путь к власти сводным братом Святополком (979—1019), впоследствии про­званным Окаянным2,

15 июля 1015 г. в селе Берестове под Киевом умер великий князь Владимир. Этот факт неко­торое время скрывался, так как вокруг киевского престола еще при жизни князя началась борьба. Сын Владимира Святополк, находившийся в это время в заточении в Киеве, освободился и объ­явил себя великим князем. Борис получил известие о смерти отца и изменениях в столице, нахо­дясь в дороге. Дружина предложила свергнуть Святополка, но Борис отказался, и дружинники по­кинули его. 24 июля подосланные убийцы расправились с князем и его свитой. Глеб был вызван из Мурома в Киев обманом и 5 сентября убит по дороге; тело его бросили на берегу реки Смя-дыни, недалеко от Смоленска. Позднее сам Святополк погиб от руки Ярослава Владимировича (978—1054), отомстившего за смерть братьев. Борис и Глеб, не пожелавшие бороться со стар­шим братом за киевский престол, не подняли руки на Святополка и подосланных им убийц даже для защиты своей жизни. Тем самым они показали пример подчинения идее родового стар­шинства, господствовавшей в княжеской иерархии того времени3. Но современники увидели в жертвенности юных князей, родившихся уже после крещения Руси и воспитанных в вере, об­разец подлинно христианского смирения и любви.

Бориса похоронили в Вышгороде, у церкви Святителя Василия. Останки Глеба по распоряже­нию Ярослава перенесли с места гибели и захоронили рядом с братом. В 1026 г. церковь Святителя

Василия сгорела, взамен нее Ярослав Мудрый построил новый храм-усыпальницу, в который по­местили гробницы с телами святых братьев. Здесь, в пригороде Киева, и начал складываться культ Бориса и Глеба, причем младшего Глеба почитать стали раньше4.

Точное время установления почитания первых русских святых неизвестно. Исследователи приходят порой к совершенно разным выводам. Наиболее аргументированная точка зрения свя­зывает общерусскую канонизацию с постройкой в 1072 г. нового храма в Вышгороде и перенесе­нием туда мощей святых братьев при сыновьях Ярослава Мудрого князьях Изяславе, Святославе и Всеволоде, а также киевском митрополите Георгии5. В столетнюю годовщину смерти Бориса и Глеба при киевском князе Владимире Мономахе состоялось перенесение мощей в новый камен­ный храм, построенный Олегом Святославичем, ставший центром почитания святых и местом па­ломничества. В этом храме, помимо собственно мощей Бориса и Глеба, хранились другие их ре­ликвии, например, меч Бориса. В 1155 г. князь Андрей Боголюбский вывез этот меч во Владимир. Согласно преданию, им он защищался перед смертью. В 1240 г. Борисоглебский храм в Вышгороде был разрушен татарами, тогда же пропали и мощи первых русских святых.

Вскоре после захоронения тел убитых князей у их гробниц стали происходить чудеса6, глав­ным образом исцеления. Это определило особенности первоначального почитания благоверных князей прежде всего как целителей, о чем свидетельствуют сохранившиеся кресты-энколпионы и другие произведения малых форм с их изображениями — предметы личного благочестия. Одно­временно уже в древнейших текстах, посвященных Борису и Глебу, отмечается их покровитель­ство князьям, воинам и защитникам земли русской. Со временем именно этот аспект почитания святых братьев станет наиболее значимым.

Первые иконы Бориса и Глеба появились уже через несколько десятилетий после их гибели. Согласно «Чтению о Борисе и Глебе» Нестора Летописца, еще в XI в. князь Ярослав заказал об­раз святых братьев для Вышгородского храма7. В 1146 г. в Новгороде была воздвигнута церковь во имя святых Бориса и Глеба8. О сложении иконографического канона святых можно говорить уже к концу XII в.: Борис и Глеб изображались как мученики и воины: с крестом в правой руке и с мечом в левой, в одеянии русских князей — длинных рубахах с орнаментом по горловине и по­долу, в подбитых мехом плащах (корзно), застегнутых на груди, в княжеских шапках с меховой оторочкой. В основе парного полнофигурного изображения Бориса и Глеба лежит подобная ико­нография воинов и мучеников Сергия и Вакха, Георгия и Дмитрия и др., имевшая широкое рас­пространение в странах византийского круга и в западном искусстве.

В ранних иконах святые братья представлены в рост, строго фронтально, с традиционными атрибутами. Скорее всего, прототипом этих икон был древний образ, помещенный у гробниц братьев в храме-усыпальнице в Вышгороде (1072 г.?). Этому типу в целом принадлежит и ком­позиция иконы из Зверина монастыря. Ей свойственна строгая фронтальность и идентичность поз, повторяемость в расположении и украшении одежд (треугольный край плаща, свисающий спереди, декоративные элементы и др.). Эти особенности определяют архаичность иконы. Но­вая черта, появившаяся в иконографии борисоглебских икон в XIII в., — отдельное, строго верти­кальное положение меча, которое мы видим в иконе из Зверина монастыря9. Ближайшей анало­гией памятнику из собрания ГИМ является икона из новгородского Савво-Вишерского монастыря (Киевский музей русского искусства; произведение связывается исследователями с тверской иконописью)10. Сходство этих двух произведений позволяет предположить, что они имели один прототип — возможно, неизвестный нам чтимый образ. Обе иконы отмечены выраженной арха­ичностью, свойственной искусству Новгорода, Пскова и Твери. Особенности художественного языка произведения дают возможность датировать его 1440-ми гг.12

В иконе из Зверина монастыря мастер создал образ мужественных защитников отчей земли, небесных покровителей князей и помощников воинским дружинам. Массивные и неподвижные фигуры святых, близкие силуэты, повторяемость деталей, общая монументальность решения со­здают впечатление такой стойкости и незыблемости, что невольно вспоминается эпитет, усвояе­мый Богоматери и ставший наименованием Ее чтимого образа, — «нерушимая стена».

NULL

Часовня Зверина монастыря в Новгороде